Под знаком Девы

Георгий Фрумкер

Это не жизнеописание Яна Арлазорова. И не рассказ о его творческом пути... Я просто хочу описать несколько моментов, оставшихся в памяти... Сейчас, когда схлынул поток соболезнований и интервью с разными людьми, мне кажется, что сделать это — самое время. Что меня изумило в публикациях — так это повальная скорбь его коллег по цеху. Хотя большинство плакальщиков назвать «коллегами» просто невозможно. Особенно рыдали и убивались те, кого Ян не подпускал к себе на пушечный выстрел. Верно заметил один администратор театра: «есть люди, которые на похоронах хотят быть главнее покойника»... Начиная с 2001 года, я провёл в Москве достаточно много времени. И за исключением коротких гастролей Яна, его и моих выступлений, если они проходили в разных точках, мы плотно общались всё время. А когда я возвращался обратно в Кливленд, то раз в неделю говорил с ним по телефону. Сразу оговорюсь, мы не были близкими друзьями. Просто были в очень добрых отношениях. Был ли Ян уязвим?.. Как относился к славе?.. Насколько трудно с ним было общаться и работать?.. Попробую немного рассказать, абсолютно не придерживаясь хронологии наших встреч. Просто несколько отдельных эпизодов...

Знакомство

Уже даже не помню, кто нас познакомил, да это и не важно. Через десять минут после встречи Ян потащил нас с женой в ресторан. Я говорю «потащил» абсолютно сознательно, поскольку его не интересовало, голодны мы или нет. Я уже потом понял, что это не только характер, но ещё и желание сделать приятное. Да, маленький штрих. Когда мы сели к нему в машину, по дороге в ресторан он цеплял всех водителей и пассажиров других машин (было жарко, и многие ехали с открытыми окнами). В основном — девушек. Надо сказать, что абсолютно необидно и смешно. Более того, некоторых приглашал в ресторан. Ни секунды не сомневаюсь, что если бы кто согласился, то Ян с удовольстием оплатил бы счёт. Он даже умудрился поморочить голову гаишнику, стоящему в центре площади. Не было случая, чтобы его не узнавали. При всей бешеной популярности, ему очень не хватало общения...

О дате рождения

У Яна совместно с автором многих его миниатюр вышла книга. В день знакомства, когда мы сидели в ожидании заказа в ресторане, Ян подарил нам эту книгу. Я раскрыл и обнаружил шуточные вопросы: 1. Арлазоров родился в 1913 году? 2. Арлазоров родился в 1941 году? 3. Арлазоров родился в 1947 году? 4. Арлазоров ещё не родился? Примерно прикинув возраст Яна, я сказал: «Ну, ясно, что ты родился в 1947. Только не говори, что ты родился в августе» (На «вы» мы не были ни секунды. С лёгкой руки Яна). «Да, — сказал Ян, — в августе.» Я родился 26 августа 1947 года. Поверить в такие совпадения было сложно, но всё же... «Только не говори, что ты Дева — сказал я, — и что родился 26-го числа». Ян, ни слова не говоря, полез за паспортом. Я достал свой. В графе «дата рождения» в обоих паспортах значилось «26 августа 1947 года». «Впервые, — сказал Арлазоров, — вижу человека с такой же датой рождения.» «Не поверишь, но я тоже...» Ян тут же подписал книгу: «Если ты родился 26.08.1947, то ты родился!!!». У меня как раз вышла новая книга и я подписал ему экземпляр эпиграммой. Впоследствии эта эпиграмма вошла в мою «Книгу шаржей и эпиграмм».

О славе

Сейчас многие пишут, что Ян был очень неравнодушен к тому, что о нём говорили. Очень любопытно узнать, а кто равнодушен? Просто одни реагируют больше, а другие меньше. И важно — кто о тебе говорит. Если человек, заслуживающий уважения, нехорошо о тебе отозвался, то это очень неприятно. Один раз Ян позвонил мне в час ночи. Его даже не интересовало, сплю я или нет. Было слышно, что он страшно обижен. «Включи телевизор, — сказал он, — сейчас услышишь повтор передачи». «Ян, — говорю, — сейчас же ночь». «Дружба — понятие кругосуточное», — ответил Ян словами Михаила Светлова. То, что я увидел по телевизору, не обрадовало. Очень известный артист говорил нелицеприятные вещи об эстраде. В частности, о юморе на эстраде. Надо признаться, что он имел на это право, но было непонятно, по каким причинам к огромной армии халтурщиков он причислил Арлазорова. Я узнал спустя несколько лет, что этот актёр публично извинился, но Ян пару дней ходил хмурый.

О совместном творчестве

Яна часто приглашали на различные презентации, корпоративные вечеринки, и он просил меня что-то написать. Работать с ним было не просто тяжело. Он был глух к стихам. Это простая констатация факта, но для меня это было ужасно. При том, что он блестяще владел актерским мастерством и имел колоссальный театральный опыт, он не чувствовал рифм, пытался переделать уже готовые вещи. Самое трудное было его убедить, что текст верный. У Яна было замечательное чувство юмора, зарифмованную шутку он схватывал на лету, смеялся и... тут же начинал сомневаться. «Могут не понять! — повторял он. — Юмор у тебя очень тонкий...» Я возражал: «Почему ты считаешь всех идиотами?» Мы просиживали на телефоне по два-три часа. Вроде уже всё закончено. Вдруг Ян опять звонит: «А что если так?..» Денег я не брал, и Ян обижался... Несколько раз мы говорили, что ему стоило бы потихоньку сменить имидж. Я даже написал специально для Яна «Песню шута» — грустно-веселую, ироничную... Мы долго обсуждали, с чем можно было бы выйти на сцену, спорили, он вроде соглашался и... вновь сомневался.

О выступлениях

Большой гала-концерт. Зал на 1800 человек. В фойе на раскладке, как это обычно бывает, продают книги, в том числе тех, кто участвует в концерте. У меня только-только вышла «Книга шаржей и эпиграмм», даже еще не успела поступить в продажу. «А давай, — говорит Ян, — в перерыве продавать твои авторские экземпляры». «Ян, неудобно, да и привезти их надо», — говорю я. «Не морочь мне голову!» — отмахивается Ян. К перерыву книжки уже лежат около столика. «По чём продавать?» — на ходу спрашивает Ян. Я говорю — «Рублей по сто двадцать...» (для Москвы на тот момент это была хорошая цена). Арлазоров громко кричит: «А ну, все сюда!» Немедленно вокруг него образовалась толпа. «Так, покупайте потрясающую книгу! 200 рублей!» Кто-то успел спросить: «А почему так дорого?» «Так автор подписывает! И я! Тут на меня шарж и эпиграмма!» Нам уже со всех сторон протягивали книги на подпись. «Ты почему так сухо подписываешь? — громко спрашивает Ян. — Смотри, как надо! Девушка!! Как тебя зовут? Оля?..» Выхватывает у нее книгу и подписывает: «Любимой Оленьке от Яньчика!» И в этом был весь Ян! «Вот, учись!» Книги шли нарасхват, мы не успевали подписывать, если бы перерыв был дольше, то все мои «авторские» экземпляры просто бы улетели. Начинается второе отделение, Ян отработал, приём был прекрасный, он счастлив и собирается уходить. «Ян, — спрашиваю, — ты куда? Я же через 10 минут буду выступать». «А на хрена ты мне сдался? Как будто я тебя не слышал!» Отдельно стоит сказать о его «сольниках». Звонит он как-то в субботу и спрашивает: «Ты что делашь в четверг?» Четверг у меня был практически свободен. «У меня, — говорит Ян, — сольник под Москвой. В Долгопрудном. Хочу, чтобы ты минут 15-20 выступил.» Хорошим юмором меня легко рассмешить. Я впервые попал на его сольный концерт и был настроен слегка скептически. Держать в таком жанре зал в течение двух часов — довольно сложно. Но уже через десять минут я хохотал. Ян удивительно легко играл с залом, импровизировал на ходу, у него была потрясающая энергетика.

О коллегах и популярности

Тут самое время упомянуть так называемых «коллег по цеху». Сам я терпеть не могу это выражение, потому что и «цеха» как такового давно нет, да и в «коллеги» попадают примитивнейшие люди, с убогим чувством юмора и полным отсутствием эстрадного мастерства, пробившиеся на эстраду с помощью связей, денег, всего чего угодно, кроме таланта. Вспоминается один такой эпизод. Мы сидим перед выступление за кулисами. Один из устроителей концерта — примелькавшийся автор-исполнитель, считающий себя юмористом — заискивающе вьётся вокруг Яна. Арлазоров громко отмахивается от него: «Чего ты лезешь ко мне?! Ты же бездарен!!!» Я сижу рядом и мне становится нехорошо. «Ян, — говорю, — ты что, обалдел?» «Не морочь мне голову, — машет рукой Арлазоров. — Он сам знает, что бездарь. А без меня он бы не собрал здесь полный зал!» И это правда. И все это понимают, в том числе и этот автор-устроитель. И он молчит. Учитывая многолетний опыт работы в театре, на радио, на эстраде, Ян наверняка имел право так относиться к бездарностям... Возможно, высказывания могли бы быть не так категоричны, но это тоже было проявлением характера... Хотя надо отдать ему должное — он никогда не оскорблял неуважением настоящего профессионала... Яна часто «использовали», на многие вещи он почему-то закрывал глаза. Как-то говорит: «У меня книжка выходит. Требуют три тысячи долларов». Я говорю: «Ты смеешься?! С твоей популярностью ты должен получать гонорар. Давай я тебя познакомлю со своим издателем». «Да ладно, — отвечает Ян. — Уже ведь договорились...» В результате он так и выпустил книжку-миниатюру за свой счёт и без рекламы. Кстати, довольно уникальное получилось издание — красочная «Книга мудрости Яна Арлазорова».

О страстях

Ян не курил. Не употреблял алкоголя, отговариваясь тем, что он за рулём. Единственной ненормальной страстью было казино. Звонок часов в 10 утра. «Ты что делаешь?» «Вечером выступаю в «Гнезде Глухаря». «Я тебя не спрашиваю, что ты делаешь вечером. Что ты сейчас делаешь?» «Готовлюсь!» «Кончай готовиться. Я через полчаса заеду». Мы едем в казино. Играл Ян в Блэк Джэк (вариант русской игры в «очко»). Ему надо было, чтобы рядом кто-то сидел, а еще лучше — играл. Плохо было не то, что он играл. Ужасно было то, что в российском варианте выиграть было практически невозможно. Только в российском казино я столкнулся с тем, что за дополнительную карту нужно было крупье доплачивать полставки. Но Ян был упрям и продолжал игру, несмотря на порой крупные проигрыши.

О близких

Ян очень нежко заботился об отце и о брате. После выступления он звонит отцу: «Папа, вот тебе сейчас скажут, как меня принимали». Суёт мне мобильный телефон. Я с его отцом не знаком, вежливо здороваюсь и говорю: «Вы знаете, я такого потрясающего приёма ещё не слышал.»  (Приём был, действительно прекрасный). Ян счастлив...

Почему-то в тех публикациях, которые были после смерти Яна, мало кто упоминал его директора — Людмилу Карчевскую. А ведь она была самым близким другом Яна последние 24 года.  Ян очень трепетно к ней относился и боялся потерять. Хотя, несколько раз при мне, вёл себя по отношению к ней просто безобразно — взрывался как бомба, мог нахамить, причём абсолютно беспричинно... Успокоить его было невозможно...

О самом грустном

Звоню на мобильный — не отвечает. Звоню домой — молчание. Звоню его директору, Людмиле Карчевской... «Что с Яном?» Мне, правда, уже общие приятели сообщили, что Арлазоров тяжело заболел. «Даже не знаю, что Вам сказать, — ответила она. — У Яна рак. Пока ещё не поздно, но я не могу его уговорить лечь на операцию. Он сказал, — что будет, то будет. Телефон мобильный отключил. Домашний — поменял. Новый — такой-то, но Вы ему никому не давайте.» Голос Яна звучал отвратительно. О болезни и лечении он говорить отказался. Я сказал только одно: «Если ты себя не любишь, то так тебе и надо. Но у тебя есть отец. И брат...» Всё равно ничего не помогло, и Ян протянул с началом лечения ещё 4-5 месяцев. Как оказалось, это было уже очень долго. Потом они с Людмилой уехали лечиться в Германию. После возвращения говорил с ним раз пять, но с каждым разом голос звучал всё глуше и глуше. На юбилей я к нему не попал. Мне сказали, что Ян выглядел отвратительно, хотя и бодрился... Когда я позвонил Людмиле выразить соболезнование, то она сказала приблизительно так: «Вы знаете, если бы Ян знал, кто будет «рыдать» на его похоронах, то он бы не умер».

* * *

Очень жаль, что ушёл прекрасный, талантливый импровизатор. И очень хороший человек с необычайно трудным характером.